«Я оптимист и верю в то, что достижение гармонии между человеком и природой – возможно»

02.08.2021

Интервью с научным руководителем программы сохранения биоразнообразия WWF России Владимиром Кревером

© Марина Храпова / WWF России
Один из основателей WWF России Владимир Кревер — о сохраненных видах животных и тех, кого еще только предстоит спасти, об экологическом просвещении и экомифах, а также о поисках баланса между природой и цивилизацией.
— Владимир, в этом году WWF исполнилось 60 лет. В России Всемирный фонд дикой природы (WWF) работает уже почти половину этого срока — 27 лет. Расскажите о самых важных и самых ярких проектах WWF России за эти годы.
— В сфере сохранения биоразнообразия, чем, собственно, занимается наша организация, есть ряд достижений, которыми мы всерьез можем гордиться.
Нам с коллегами по природоохранному движению удалось остановить падение численности амурского тигра. В середине 1990-х это животное в нашей стране оказалось под угрозой исчезновения. Отрицательный тренд удалось переломить. Благодаря усилиям государства и общества поголовье выросло и сейчас стабилизировалось на уровне около 580 особей. Мы думаем, что это уже близко к оптимальному количеству в границах ареала этого хищника.
Еще одно бесспорное достижение WWF России — воссоздание с нуля популяции зубров. Этот вид в природе был полностью уничтожен еще перед Второй мировой войной. В советское время наша страна приложила большие усилия для восстановления зубра в природе, и это, в общем–то, удалось. Но в 1990-х годах крупнейшее копытное Европы вновь оказалось под угрозой исчезновения в силу полного развала природоохранной системы в нашей стране. Мы начинали воссоздавать вид буквально с нуля. Сейчас на западе европейской части России, вдоль границ с Украиной и Белоруссией, обитает огромная вольноживущая группировка зубров, в которой уже около тысячи животных. И можно с уверенностью говорить, что сегодня нет серьезных угроз существованию этих великанов в дикой природе.
Ну и, конечно, мы гордимся большим количеством особо охраняемых природных территорий самого разного ранга, созданных за 27 лет работы Фонда. Мы много усилий приложили для развития территориальных форм охраны природы, и результаты этой работы — более 150 федеральных и региональных заповедников, национальных парков, заказников.
© Леонид Дубейковский / WWF России
— А на чем будет акцентировано внимание Фонда в ближайшее время?
— Сейчас мы все больше внимания уделяем вопросам сохранения Арктики. Это очень важно, потому что, с одной стороны, изменение климата, которое происходит на наших глазах, очень сильно влияет на хрупкие арктические экосистемы. С другой — человек все более активен в арктическом секторе, усиливается антропогенный прессинг. Это касается и освоения шельфа для добычи углеводородов, и в целом — развития добывающей промышленности в северных регионах, и решения задач по обеспечению национальной безопасности. Сохранение биоразнообразия в Арктике требует серьезного внимания.
Основные задачи сегодня — защита как наземных, так и сухопутных видов животных, совершенствование различных систем особо охраняемых природных территорий, оптимизация природопользования, чтобы оно было неистощительным. Так что Арктика в фокусе надолго.
— Давайте про Арктику чуть подробнее поговорим. В мае председательство в Арктическом совете на два года перешло к России. Думается, это хорошее время для того, чтобы продвигать новые идеи и инициативы, причем как российского, так и международного уровня? Как будет развиваться взаимодействие всех заинтересованных сторон в сфере защиты арктических экосистем?
— Думаю, что России есть что предложить всему миру в этом аспекте. Еще до того как председательство в Арктическом совете перешло к нашей стране, WWF России предложил тему экологии сделать одной из основных, создать условия для развития системы морских охраняемых территорий всех циркумполярных стран.
У нас есть для этой работы серьезная научная база: по инициативе фонда несколько лет назад был проведен глубокий научный анализ состояния биоразнообразия в российском секторе Арктики. Над ним трудились наши экологи, исследователи из Российской академии наук и ведущих вузов страны. Работа получила высокие оценки во всем мире и вызвала большой резонанс. На основе этого исследования международная группа экспертов разработала аналогичную схему для всей Арктики. Поэтому мы и предложили в годы председательства нашей страны в Арктическом совете выступить с такой инициативой и призвать все страны циркумполярного региона к совместной реализации этой научной разработки. Это позволит нам через несколько лет сказать, что все необходимые меры территориальной охраны в Арктике предприняты, и они, насколько возможно, гарантируют сохранение уязвимой арктической природы.
© Don MacMillan / WWF России
Речь идет не только и не столько о создании строгих форм территориальной охраны — заповедников, заказников или национальных парков. Есть масса иных форм, как предусмотренных уже действующим и международным, и российским законодательством, так и инновационных, которые еще только должны быть введены в правовое поле. Например, в арктических морях есть зоны, где наиболее часто происходят столкновения судов с морскими млекопитающими, в первую очередь с китами. Значит, там надо вводить ограничения на скорость хода. Другой пример: есть территории, которые являются особо важными в определенный жизненный период для тех же китов, скажем, места размножения, места нагула, и в то время, когда звери там присутствуют, нужно ограничить проведение сейсморазведки. Для морских млекопитающих эхолокация — такой же способ восприятия окружающего мира, как для нас зрение. И для них шумовое воздействие от сейсморазведки или проходов большого количества мощных судов — серьезный стресс-фактор. Или, допустим, есть большие лежбища моржей, и, для того чтобы гарантировать им спокойствие, можно просто не допускать близкого подхода судов к берегу, не развивать круизный туризм в таких местах. Зачастую туристы, высаживаясь на берег, стараются подойти как можно ближе, чтобы сделать эффектный кадр или даже, может быть, потрогать или погладить животное. Это вызывает у моржей панику, они бросаются в море, давят друг друга… Решение таких проблем, повторюсь, не связано с созданием охраняемых территорий, все можно сделать гораздо проще. И ряд таких инструментов существовал в советские времена, сейчас стоит задача где-то реанимировать, где-то разработать и внедрить с нуля различные формы для охраны водных биоресурсов Арктики.
Совершенно новый инструмент, который появился не так давно, — создание рыбохозяйственных заповедных зон для сохранения, в том числе, промысловых запасов рыб. Здесь речь идет уже и об обеспечении продовольственной безопасности нашей страны.
Во время подготовки основных направлений деятельности на время председательства России в Арктическом совете было очень много переговоров, консультаций. Какие-то из наших предложений были приняты, какие-то — отвергнуты, это нормальный диалоговый процесс. Как будет дальше складываться взаимодействие экспертного сообщества с органами власти, которые отвечают за председательство России в Арктическом совете, покажет время. Сейчас в стране проходит целый ряд крупных национальных и международных мероприятий, к участию в них экологов привлекают. Посмотрим, насколько их голос будет услышан и учтен.
— Как вы считаете, возможен ли баланс между природоохранными проектами и необходимостью социально-экономического развития? Существует довольно устойчивое противопоставление: экология vs прогресс. Достижение гармонии между человеком и природой — насколько это реально?
— Я оптимист и верю в то, что достижение гармонии между человеком и природой — возможно. Думаю, баланс интересов может быть найден, если не всегда, то в 90 процентах случаев. Но для этого нужна добрая воля обеих сторон.
Экологи не должны выдвигать каких-то заведомо нереализуемых требований, потому что есть задачи национальной безопасности страны, например. Невозможно и загнать человечество в каменный век, призвать всех отказаться от сотовых телефонов, компьютеров и других благ цивилизации. Но при этом не надо забывать о том, что человечество своей жизнью – и прошлой, и нынешней, и будущей — целиком и полностью обязано природе, потому что все, что мы едим, пьем, все, чем дышим, нам дает природа.
В то же время мы понимаем, что социально-экономический прогресс — это развитие бизнеса, который всегда заинтересован в максимальной прибыли при минимальных затратах. Должен отметить, в последнее время странным образом у нас сочетаются два разнонаправленных процесса. С одной стороны, здорово «просело» природоохранное законодательство, с другой — практически во всех масштабных стратегических документах, включая Госпрограмму по освоению Арктики, выступления нашего президента, экологическая составляющая присутствует. Это радует.
Есть тренд на экологичность у социально ответственных компаний, многие из крупных бизнес-структур являются партнерами нашего Фонда. В частности, ВТБ оказывает финансовую поддержку проекту «Сохранение редких видов крупных кошачьих». Он направлен на защиту амурского тигра, дальневосточного леопарда, снежного барса и на восстановление популяции переднеазиатского леопарда.
— Здесь, вероятно, важен и запрос от общества в целом — на «зеленые» технологии, на экологичность продукции и упаковки, на снижение выбросов и экологическую составляющую репутации компаний...
— Конечно. Для того чтобы что-то менялось, нужен соответствующий запрос от общества. И чем больше тема экологии будет продвигаться, тем скорее сформируется понимание того, что охрана природы — это не блажь каких-то оголтелых людей, а вопрос четко осознанной жизненной необходимости для всех и каждого.
© Илья Ордовский-Танаевский / WWF России
— При этом, несмотря на всю просветительскую деятельность, которую ведут экологические организации, и ваш Фонд в том числе, в массовом сознании существует немало заблуждений на темы, связанные с защитой окружающей среды. Какие из экологических мифов вы считаете самыми распространенными?
— Да, мифов довольно много, но я бы не сказал, что какие-то из них убийственны для природы. До того момента, пока они не приводят к принятию ошибочных управленческих решений, со всем этим жить можно.
Есть довольно устойчивые заблуждения. Например, очень многие люди считают, что охотники — это враги природы. Хотя это как раз те немногочисленные люди, которые регулярно бывают на природе, в лесу или в полях и видят, какие изменения происходят, при этом вносят очень большой вклад в борьбу с браконьерством. С призывами запретить охоту под тем или иным соусом, на мой взгляд, чаще всего выступают люди, которые не очень понимают, как устроена жизнь за пределами Московской кольцевой автодороги. Или те, кто путает охотников с браконьерами и с какими-то вооруженными недоумками, которые, оказываясь на природе, начинают палить по всему, что видят, от банок до синичек...
— Возвращаясь к мифам, может быть, есть какие-то из них, которые у вас вызывают наибольшее удивление?
— Да, и их немало. В частности, борьба с натуральными мехами под лозунгами сохранения природы — это просто полнейшая глупость. Для производства одной синтетической шубки требуется огромное количество электроэнергии и воды, и углеродный след у такой промышленности велик. Кроме того, при изготовлении таких изделий используются полимерные волокна, частицы микропластика попадают в окружающую среду. Да и система утилизации искусственного меха отсутствует. В отличие от натуральных шуб, синтетика «гибнет» веками. Так что утверждение, что это более экологично, у меня, честно говоря, вызывает большое удивление.
То же самое могу сказать по поводу новогодних елок. Вынесем за скобки эстетику и посмотрим: да, пластмассовая елка будет служить вам, может быть, всю вашу жизнь. Еще и детям и внукам послужит. Но надо понимать, что производство таких елок требует опять-таки добычи углеводородов, сложных и крайне грязных процессов переработки. Да и утилизация практически отсутствует. Поэтому покупать специально выращенные в лесопитомниках живые новогодние ели, да еще с возможностью сдать затем на вторичную переработку — это, безусловно, гораздо более экологично.
А самую негативную реакцию у меня лично вызывают призывы ликвидировать все зоопарки, якобы это издевательство над животными.
© Jonas / WWF России
— Кстати, зубр, о котором вы говорили, он же как раз в зоопарке был, собственно, сохранен как вид? И потом уже возвращен в дикую природу?
— Абсолютно верно. Этот процесс называется реинтродукцией, воссозданием популяции, полностью исчезнувшей на какой-то территории. Не было бы зоопарков, мы бы не смогли сохранить и восстановить зубров. Я уже говорил, что сейчас при поддержке ВТБ мы работаем над проектом по восстановлению переднеазиатского леопарда. Этот проект на 90 процентов реализуется за счет поголовья животных, которые содержатся в зоопарках.
Когда-то эти звери обитали на Кавказе практически повсеместно. Но к середине прошлого века в дикой природе были почти полностью истреблены и сохранились лишь в зоопарках. Восстановление популяции этих хищников — многолетняя и сложная работа. Чтобы выпустить леопардов в природу, нужно подготовить территорию: увеличить численность копытных, усилить охрану от браконьеров. От выбранных пар животных в зоопарках надо получить потомство и подготовить детенышей к самостоятельной жизни в естественной среде. Они должны научиться охотиться и избегать человека. Словом, нужно приложить очень много усилий, средств, времени для того, чтобы эти прекрасные животные не исчезли с лица земли. И эта работа была бы невозможной без зоопарков. Они являются не просто местами для развлечения в отличие от цирков. Это серьезные научные учреждения, играющие огромную природоохранную роль во всем мире.
Есть и другие заблуждения, вроде тех, что вышедшее к людям животное надо покормить. На самом деле — категорически нет! Покормил дикое животное — практически убил его, ведь они часто становятся попрошайками, теряют страх перед людьми и в конечном итоге гибнут. Люди часто не задумываются о таких «мелочах», как то, чем можно кормить птиц, а чем нельзя ни в коем случае. Мало кто знает, что соленое сало для птиц — практически смертельный яд, потому что убивает печень. Из этой же оперы и попытки угостить хлебом животных в зоопарке. Для них это ненормальный рацион. Они по глупости съедят, а потом как минимум болеют, а в худшем случае умирают. Такие «кормежки» — из области экологической неграмотности, они не имеют ничего общего с подлинной заботой о природе и животных.
— Владимир, скажите, чем может помочь WWF России и природоохранной работе не специалист, не профессионал-эколог, а тот, кто просто любит природу? Какие возможности есть у того, кто хочет стать сторонником Фонда или эковолонтером?
— Наверное, один из краеугольных камней в решении массы природоохранных проблем — это осознанный экологический выбор каждого человека. Соблюдать правила использования пластика, утилизации батареек, сортировать мусор — это самые первые шаги.
Если хочется более деятельного участия, то есть и другие возможности. Например, самый простой и доступный каждому способ — финансовая помощь природоохранным организациям. Причем человек может выбрать как общественную организацию, фонд, так и конкретный заповедник или национальный парк.
Один из наиболее действенных и доступных механизмов — это волонтерство. И к счастью, в последние годы это движение становится массовым, хорошо структурированным и организованным. Сплошь и рядом волонтеры реально вносят огромный вклад в решение целого ряда проблем на охраняемых территориях. Конечно, никто не отправит волонтера ловить вооруженных браконьеров, потому что это сродни работе силовых структур и требует специальных навыков. Но посильное волонтерство, в том числе на охраняемых территориях, — один из лучших и самых интересных способов внести свой вклад в защиту природы своей страны.