Жизнь как чудо. Еврейский музей приглашает в путешествие по жизни и картинам Марка Шагала

Марк Шагал — великий сказочник. Все, что он видел вокруг, по взмаху его кисти — словно по мановению волшебной палочки — превращалось в сказку. На полотнах Шагала Витебск, его родной город, и Париж, где раскрылось дарование художника, кажутся сказочными королевствами, привидевшимися во сне ребенку. В каждом из этих королевств творятся чудеса: по улицам скачут прозрачные лошади, гигантские музыканты ходят по крышам домов, а в небе можно увидеть летающих влюбленных.

Конечно, Шагал — серьезный взрослый художник. Представитель авангарда, в конце концов. Рассказывая о его произведениях, можно без конца сыпать «измами»: примитивизм, экспрессионизм, кубизм и т. д. и т. п. И все же детский взгляд на его творчество не просто допустим, но и желателен. Только такой подход позволяет искренне прочувствовать, пережить то волшебное, невсамделишное, потустороннее, что заключено в работах мастера.

Потому столь удачно решение кураторов из Еврейского музея и центра толерантности Иры Дворецкой и Марии Гадас сделать выставку о Шагале, ориентированную в значительной степени на детскую аудиторию. Впрочем, это не значит, что взрослым тут не рады, ведь маленькие мальчики и девочки, влюбленные в чудеса, живут в каждом из нас. Более того, для полноты ощущений лучше всего прийти в музей всей семьей.

Название выставки характерное: «В ожидании чуда. Посвящение Марку Шагалу». Причем, как уточняют организаторы, нас ждет вовсе не стандартный, привычный показ картин, но выставка-путешествие, то есть своего рода аттракцион, позволяющий физически погрузиться в миры Марка Шагала. Организовано это путешествие при поддержке банка ВТБ.

Посещение выставки не занимает много времени, при этом любителей искусства ждет множество интерактивных затей. Гости выставки могут поиграть в театр теней, примерить цирковые костюмы, порисовать на стене. Оформление залов заслуживает отдельного внимания. Его создатели — художник Юрий Мелексетян и архитектор Алла Николаева. Благодаря их выдумке посетители оказываются в вихре шагаловских образов, вращающихся вокруг них, парящих у них над головами, поющих, мычащих и блеющих — у выставки есть и звуковое оформление. Вот витебские домики с двускатными крышами взбираются по стене, свисают с потолка и подмигивают нам из-за цветных облаков. А вот стая летающих селедок, закручивающаяся спиралью в воздухе. Не забудем и про старый платяной шкаф, войдя в который, можно очутиться в парижском кафе, и про цирковую гримерку, заваленную пестрой бутафорией, вызывающей в памяти образы клоунов и акробатов.

Выставка состоит из семи залов. Путешествуя по ним — самостоятельно или в сопровождении экскурсовода, — мы знакомимся с детством и юностью Шагала, узнаем о раннем периоде его творчества. Путеводной звездой нам служит автобиографическая книга «Моя жизнь», в которой Шагал вспоминает малую родину, мать и отца, Монпарнас и знаменитое общежитие художников «Улей», а также свою любимую жену и музу — Беллу Розенфельд. Цитаты из книги представлены в каждом из залов. Благодаря этому складывается впечатление, что мы гуляем по выставке вместе с Шагалом.

Художник словно сам рассказывает нам о себе, объясняя, откуда взялись основные мотивы и образы его творчества. Он делится самыми ранними воспоминаниями: «Корыто — первое, что увидели мои глаза. Обыкновенное корыто: глубокое, с за­кругленными краями. Какие продаются на базаре. Я весь в нем умещался». Подсказывает зрителям происхождение фантастических рыб со своих полотен: «Одежда отца была вечно забрызгана селедоч­ным рассолом. Блестящие чешуйки так и сыпались во все стороны». И вместо искусствоведов рассказывает, почему на его картинах улицы и дома часто показаны сверху: «Мой грустный и веселый город! Ребенком, несмышленышем, глядел я на тебя с нашего порога. И ты весь открывался мне. Если мешал забор, я вставал на приступочку. Если и так было не видно, залезал на крышу».

Первый зал представляет собой родной дом Шагала. Здесь он появился на свет. Следующий зал — рыбная лавка, в которой трудился его отец. Далее мы оказываемся на улицах Витебска, встречаемся с местной фауной: лошадьми, коровами, курами, петухами (как известно, Шагал любил писать животных). Из Витебска мы попадаем в Париж, в комнатку-студию Шагала, где он часами простаивал у мольберта. Затем переносимся в парижские кафе, где кутили и спорили об искусстве обитатели Монмартра и Монпарнаса. Последний пункт на нашем пути — цирк, всегда занимавший особое место в сердце художника.

Несмотря на столь яркое оформление, основой выставки — как и положено — являются произведения искусства, а именно работы самого Шагала, а также Натана Альтмана и Григория Ингера.

Марк Шагал представлен преимущественно цветными литографиями, созданными в поздний период творчества. Каждая из них соответствует тематике выставочных залов и в некоторой степени определяет их образ и настроение. Так, в первом зале, в котором рассказывается о появлении Шагала на свет, находится полотно «Рождество»; в «парижском» зале можно полюбоваться литографией «По воскресеньям», где изображены Нотр-Дам и Эйфелева башня; а в «цирковой гримерке» нас встречают эстампы Шагала на темы площадного и уличного искусства — «Арлекин и дама в красном», «Аккордеонист», «Озорник VI».

Графические работы Натана Альтмана и Григория Ингера стилистически и сюжетно сопровождают и дополняют литографии Шагала. Выполненные в «детской» манере рисунки и акварели Ингера повествуют о первых годах жизни этого замечательного художника, что соотносится с начальными главами автобиографии Шагала. Натан Альтман на выставке представлен прежде всего как создатель иллюстраций к рассказам великого писателя Шолом-Алейхема, посвятившего свое литературное дарование описанию жизни и обычаев еврейских местечек. Таким образом, рисунки Альтмана служат своеобразным комментарием к воспоминаниям Шагала, снабжая их конкретным культурным контекстом.

Оказавшись на выставке в окружении шагаловских образов, чувствуешь себя одним из героев художника — еврейским мальчиком, подрастающим в очарованном местечке, где возможны любые чудеса, юным романтиком, летающим над Парижем, или арлекином в цветном трико и с хулиганской улыбкой на размалеванном лице. Одним словом, подобно Шагалу, поэту радости, начинаешь воспринимать жизнь как праздник, а еще вернее — как чудо.