Весь белый свет

Под именем художника Игоря Вулоха скрываются сразу два живописца. Один – реалист – служил в художественном комбинате и десятилетиями писал картины по заказу заводов и домов культуры. Второй – авангардист – работал в стол и получил настоящее признание в девяностые. Крупнейшая персональная выставка знаменитого шестидесятника – в залах Московского музея современного искусства при поддержке банка ВТБ. Экспозиция построена в хронологическом порядке, в нее вошли абстрактные работы из музейных и частных собраний, а также зимний пейзаж – одна из немногих картин классического стиля, принесшая художнику первое признание на Всесоюзной выставке в Манеже в 1957 году. Кроме того, два зала посвящены тандему художника Игоря Вулоха и поэта Геннадия Айги. О том, как смотреть работы Игоря Вулоха и зачем художнику крепкий тыл, вдова художника Наталья Туколкина-Охота рассказала корреспонденту VTBRussia.ru

Современное искусство на Лубянке

– Наталья Олеговна, как, по-вашему, могла случиться такая советская сказка: Игорь Вулох родился в Казани, маленьким мальчиком в войну попал в детский дом, и вдруг дебют на всесоюзной выставке в Манеже?

– Его учителем живописи был Виктор Подгурский, профессор Шанхайской академии художеств, вернувшийся в Советский Союз после войны. Он принял участие в судьбе Игоря и писал своим друзьям Константину Юону и Георгию Нисскому, что в Казани появился очень талантливый мальчик. Затем отправил в Москву его зимний пейзаж. Картина прошла худсовет Всесоюзной выставки в Манеже, была представлена в экспозиции и получила в печати отличные отзывы от Сергея Коненкова и Константина Юона. А Нисский позже помог Игорю с поступлением на художественный факультет ВГИКа.

– Эта работа представлена на выставке?

– Это единственная реалистическая работа, которая у нас сохранилась. Игорь хранил ее как память. Если присмотреться, видно, что колорит и мазок все последующие годы остались теми же. Так что эту картину можно назвать предтечей его творчества. А если поделить на части, получится тот же Вулох, только абстрактный.

– На протяжении многих лет Игорь Вулох работал в художественном комбинате и писал картины в реалистической манере. Как это совмещалось с его абстрактными поисками?

– Игорь был членом Союза художников и поэтому мог пойти работать в комбинат. Тогда ведь как было: директоров местных клубов и заводов обязывали заказывать местные пейзажи. Благодаря таким заказам художники могли как-то существовать. А абстрактные работы Игорь писал в стол. Его реализма в нашем поле зрения не осталось – эти работы разбросаны по всему бывшему Союзу. Где их теперь искать!

–А как же знаменитые творческие группы, квартирные выставки, неужели они прошли мимо него?

– Он со всеми художниками был хорошо знаком, но всегда был человеком очень осторожным. Скажем, «Бульдозерную выставку» он воспринял как провокацию.

– Какие отношения были среди художников-шестидесятников?

– Мне кажется, у шестидесятников не было какого-то лидера, они не были одной группой, как, скажем, прерафаэлиты. Вроде бы дружили все, но могли поступать жестко. А когда поняли, что иностранцы ими заинтересовались – тут тем более. Ведь это экзотика – какие-то мастерские, левые художники, можно что-то за копейку купить. Для иностранцев – за копейку, а для наших художников – это доллары, совсем другие деньги. Так что послов делили.

– И все же была популярность, Игорь Александрович был в этой среде нонконформистов, значит, где-то его работы должны были появиться?

– Квартира была маленькой, мастерской тогда не было, и часть работ хранилась в квартире Василия Григорьева, внука Нины Васильевны Поповой, главы Комитета советских женщин. Игорь учился с ее дочерью Ренитой во ВГИКе. Когда Нина Васильевна жила на даче, картины развешивались по стенам, когда приезжала в Москву, их снимали. Здесь бывал даже Фидель Кастро.

От Андрея Рублева до Пабло Пикассо

– Игорь Вулох как-то формулировал свой творческий метод?

– О каком-то конкретном методе говорить сложно. Игорь был исследователем жизни, исторических событий, природных явлений, различных школ живописи. На самом деле живопись Вулоха – это не то, что вы видите, а то, что чувствуете, когда чем-то любуетесь. Однажды мы поехали в Гурзуф, а потом смотрю картины – и просто узнаю места. Все переработано, пропущено через себя, но понятно.

– А как он работал?

– Могло быть так: готовлю ужин, смотрю – пишет. Прошло часа два, захожу – на холсте абсолютно другая работа. Мог легко изменить колорит и композицию. Часто было очень жаль. Мог начать с одного, а закончить другим. Бывали антракты по месяцу и больше. А потом приступал с большей силой, запойно, работал ночами, днями, круглые сутки. Он только этим жил. Кроме живописи и философии, его мало что интересовало, тем более в быту: не знал, где лежат носки или сахар, разве что помнил, где сигареты и пиво. Мастерскую ему долго не давали, а сам он не просил. Когда мы поженились, родился ребенок, мастерская стала просто необходима. И он получил двадцать четыре метра в доме на Красных Воротах. Маленькая, но очень уютная – Игорь ее любил, сделано было там очень много.

– Авангард начала века увидеть в шестидесятых годах было практически невозможно. Каких художников любил Игорь Александрович?

– Это был огромный спектр. Много лет он собирал библиотеку по искусству. А репродукции любимых картин наклеивал на картонки и расставлял вокруг. Если посмотреть, чем он подпитывался – тут и Андрей Рублев, и восточные художники, и Саврасов, и Поленов. Что касается авангарда, то поэт Гена Айги – близкий друг Игоря – работал в музее Маяковского и имел доступ к архивам по первой волне авангарда. Кроме того, временами к нему попадали журналы по искусству из-за границы. Но главное откровение было, когда привезли Пикассо!

– Как к Игорю Вулоху пришло признание?

– Признание не свалилось как снег на голову, относился он к нему очень спокойно. Он был человеком непубличным и скромным; говорил, что высшая награда для художника – понимание. Но почувствовал он признание по-настоящему, когда появился первый каталог Трольса Андерсена, еще в 1980-х.

– А как вы познакомились?

– Я училась в школе Большого театра, танцевала, затем окончила театрально-художественное училище по специальности «современный театральный костюм». А когда собралась поступать в молодежную секцию Союза художников, одна подруга мне сказала: «Нужен профессиональный глаз, кто-то, кто подскажет, какие работы брать для комиссии, какие нет». И привела ко мне Игоря Вулоха. Через год мы поженились, родилась дочка. Как мы жили со всеми детьми – сама сейчас не понимаю: моему сыну Егору – девять лет, дочке Игоря Саше – одиннадцать, а Лиду я еще кормила грудью. При этом нужно было следить за здоровьем Игоря, поступать в Молодежную секцию, делать эскизы и заниматься домашними делами. Но мы женились по любви – без этого такие подвиги не осилить.

– Как вы думаете, личные, внутренние переживания отражались в работах Игоря Вулоха?