– Самым мучительным перед новым спектаклем было и остается – решиться. Эти сомнения – надо не надо, ставить – не ставить – иногда годами меня мучают. И как только решаешься, за этим следует череда новых проблем. Первая – поиск музыки. Я ведь всегда сам сочиняю музыкальную партитуру к своим спектаклям. Музыка не моя, а конструкция, драматургия – моя. Если говорить о «Родене» – нужно было переслушать океан французской музыки конца XIX начала XX века.
Процесс подготовки к спектаклю обычно очень долгий. А процесс сочинения – немного более предсказуемый. Не в том смысле, что знаешь, что будет. А в том, что ты начинаешь заниматься непосредственно своей профессией, которой владеешь. Сочинением танца.

– К слову о музыке. Вы используете в «Родене» произведения трех композиторов: Равеля, Сен-Санса и Массне… Первые два широко известны, а вот Массне – совсем не «массовый», скажем так, композитор…

– Тут всем не угодишь. Меня чаще обвиняют в том, что я использую популярную музыку. На это я всегда отвечаю: «Просто я использую хорошую музыку». Хорошую музыку часто исполняют, и именно поэтому она становится популярной. А плохую музыку никто не исполняет, и она уходит постепенно, не востребованная ни музыкантами, ни публикой.

– Главную роль в спектакле «Роден» исполняет молодой солист вашего театра Олег Габышев. Как вы оцениваете его работу? Ведь с момента его дебюта в «Чайке» прошло не так много времени, и вот он уже танцует ведущие партии.

– В «Чайке» в роли Кости Треплева он проявил себя очень ярко, хоть и был тогда во втором составе. Но эта роль «легла» на него, на его темперамент, фактуру. То же произошло и с партией Онегина в одноименном балете. С «Роденом» у него все сложнее. Первое – возраст. Конечно, он слишком молод… И потом Роден – фигура интравертная. А Габышев – он всегда наэлектризован, всегда на сильных эмоциях. Но я вижу, какую мощную работу он проделал с момента премьеры до сегодняшнего дня. Он глубоко проникся этой ролью. Да, конечно, это не тот Роден, которого знают французы. Не тот маленький толстенький мужчина: Олег на него совершенно не похож. Но в нем горит художник, и это их с Роденом объединяет.

– Как проходит подготовительный период в вашем театре, погружение в материал?

– У моих артистов как такового подготовительного периода нет: они живут сегодняшним днем и нашим текущим репертуаром. Это у меня большой подготовительный период. Я исписываю тома тетрадей. В этом смысле я очень необычный хореограф: во всем хочу дойти до самой сути. Много пишу, размышляю, философствую на тему будущего спектакля. Выстраиваю концепцию каждого образа, спектакля в целом. Пытаюсь докопаться до каких-то вещей, даже не свойственных балету, но открывающихся мне как концептуалисту. Я вообще не танцмейстер по своей природе. Я не сочинитель танцев. Через тело, через движение, через жест, эмоцию я стараюсь выразить эмоцию духа. Через физику – жизнь души. Этот процесс очень необычный. Кем-то он принимается, кем-то нет: это не похоже на балет. Сегодня принято считать, что балет – это бессюжетное, абстрактное танцевальное действо. А я считаю, что балет – познание мира через движение. Движение, жест – это память накопленных и отфильтрованных человеческих ценностей. Движение – это достояние цивилизации, форма общения. Изначально люди общались не словом, а посредством жеста. Наш театр старается сохранять эти ценности. Во всем мире известен русский драматический психологический театр. Мы в своем театре стремимся к такой же психологически достоверной форме, но выраженной другим языком.

– В своих предпремьерных интервью вы говорили, что «Роден» – это спектакль о том, какую цену должен заплатить художник за свою гениальность. Какую цену вам, Борису Эйфману, приходится платить за свой талант?

– Жизнь хореографа вообще сама по себе непростая. Вся она – комплекс колоссальных затрат: физических, интеллектуальных, эмоциональных. В моем случае это еще и постоянное нахождение в зоне риска. Каждый новый спектакль – как сдача ЕГЭ. При том, что ты уже вроде сделал много чего хорошего, у тебя уже есть репутация… Но стоит оступиться – и тебя тут же растопчут. Особенно в нашей стране поразительно беспощадно умеют уничтожать своих. Приходится работать как саперу – без права на ошибку. Потому что ошибка обернется не моей личной потерей, а потерей театра, моих артистов. Мы можем потерять репутацию, востребованность в мире… И это, конечно, большой риск и стресс. Поэтому приходится перед каждым спектаклем колоссально концентрироваться. Ты должен творить так, чтобы следующий балет был лучше предыдущего. Как будто делаешь это в последний раз. Шестая симфония Чайковского. Она у него была последней, зато какой! Вот такая непростая жизнь обособляет хореографа от всего остального вокруг. Это жизнь и одновременно не жизнь. Моему театру 35 лет… Огромный срок. Жалею ли я о том, что все сложилось именно так? Нет, не жалею. Но это определенно добровольно избранная каторга.

– Зато вы всегда в тонусе.

– Ну, что значит в тонусе? Пообщайтесь с кем-нибудь из олигархов! Они тоже в тонусе. Правда, я уже давно не живу какими-то материальными интересами. Не потому, что я такой бессребреник. Просто жизнь так складывается: я все не могу дойти до того, чтобы вкусить эти прелести, так называемой нормальной жизни. Мне все время что-то мешает. Думаешь: «Ну, сейчас этот балет доделаю, и уж заживу…». И так тянется 35 лет. Волей-неволей приходит понимание, что так и будет… И поэтому живешь уже другими ценностями, другой жизнью. Я уже привык к такому существованию, и даже нахожу в нем своеобразное удовольствие.

– Недавно в Петербурге, наконец, начали расчищать место для вашего будущего театра, который появится на свет благодаря банку ВТБ…

– Банк ВТБ поддерживает творческую деятельность театра. Нынешняя премьера – балет «Роден» – была также осуществлена при финансовой помощи Банка. Мы приобрели современную аппаратуру, которая позволила создать принципиально новую световую партитуру этого спектакля. Но, конечно, ничто не может сравниться со строительством Дворца танца в Санкт-Петербурге – проекта, который будет реализоваться банком ВТБ. И за это подвижничество всем тем, кто реализует этот стратегический проект, будут благодарны миллионы любителей искусства.