«Наша цель — дать услышать полифоническое звучание авангарда»

— Я никогда не планировала заниматься авангардом, хотя по прошествии времени всегда кажется, что на этом пути не было случайностей. Студенткой я интересовалась совсем другой темой — архитектурой периода эклектики. А после университета какое-то время работала в рекламном агентстве. Но меня не покидала мечта об архитектуре, и полгода я просто обрывала телефон Музея архитектуры. Наконец, Ирина Владимировна Чепкунова, руководитель отдела советской архитектуры, согласилась меня взять.

Моим первым заданием было помогать делать выставку, посвященную планам реконструкции Москвы. Я была так счастлива: весь день можно разбирать чертежи и тебе еще за это платят. Мне поручили работать с разделом, который был посвящен 20-м годам 20 века и первым постройкам после революции. Вот тогда меня и затянуло: я взглянула на архитектуру 19 века, которой занималась, глазами конструктивистов, и поняла, что у них вызывало отторжение, к чему они стремились. И как многого они добились за очень короткий срок — это был «квантовый скачок», переход в другой архитектурный мир.

— Каждый исследователь немного похож на грибника, который ищет только один вид грибов. Я не была исключением, но теперь мои интересы значительно расширились. Так можно сформулировать и миссию нашего Центра: дать людям услышать полифоническое звучание авангарда, показать, как его разные направления сливаются в одно культурное пространство.

Когда мы выбрали конструктивизм как главную тему для Центра и для первой выставки, то хорошо понимали, что связались с направлением, которое вызывает много разногласий. Например, идут споры о хронологических границах этого движения, о том, кого считать конструктивистом, кого нет, кто сам себя не причислял к конструктивизму, а мы сегодня думаем иначе… Но мы свою задачу видим не в том, чтобы раз и навсегда очертить границы, а в том, чтобы сформулировать суть явления. Ведь это был не просто отказ от декора, а мироустроительная философия. Искусствоведы стараются по этому тонкому льду не ходить, но мы понимаем, что конструктивизм был бы возможен сейчас, хотя и формы, и материалы были бы другими.

— Несколько поколений исследователей сформулировали разные острые и сложные вопросы. Написано много книг, в том числе нашим научным консультантом Александром Николаевичем Лаврентьевым, внуком Александра Родченко и Варвары Степановой, который заботливо сохраняет и энергично популяризирует их наследие. И сейчас, по прошествии ста лет, у нас есть неплохие шансы по-новому взглянуть на конструктивизм и даже сказать, что такое «по-конструктивистски» или «конструктивистское» сегодня. Но важно относиться с пиететом к тому, что писали и говорили сами участники процесса. Зыбкость терминологии при этом не должна пугать, потому что и для современников границы между, скажем, конструктивизмом и супрематизмом не были ясны. Малевича называли протоконструктивистом, хотя, казалось бы, его творчество было совсем про другое. Их собственная установка на размывание границ между искусством и жизнью тоже не упрощает нам задачу поиска четких определений. Вопрос в том, насколько они вообще нужны. Хотя мы обязательно будем говорить об этом, призывать научное сообщество к дискуссиям, делать научные публикации. Первой нашей книгой должен стать каталог выставки, для работы над которым мы пригласили маститых экспертов.

— Нам кажется важным показать, что конструктивизм был большим, всеохватным явлением. Мы выбрали такой принцип экспонирования, в котором нет четких границ между типами проектов, видами искусства. Нам важно показать конструктивизм как единое пространство, в котором были и архитектура, и музыка, и кино, и многое другое, в чем есть что-то конструктивистское, даже если сами авторы не вписывали себя в рамки этого понятия.

Выставка называется «1922. Конструктивизм. Начало»: мы решили посмотреть на истоки конструктивизма. Хотя они в 19 веке, так далеко в прошлое мы не пошли, хотя мостик к предыдущему периоду перекинули. Но мы начали с 1910-х годов, абстрактного искусства, синестезии и попыток создать новый синтетический вид искусства. Здесь мы увидели, как закладываются основы конструктивизма, причем художниками самых разных взглядов. И отсюда мы отправляемся к 1922 году: само слово появилось в 1920 году, в 1921 году была знаменитая дискуссия в ИНХУКе, в которой конструктивисты уже предстали как оформленная группа, а в 1922 году теория и цели конструктивизма были сформулированы и ее последователи пошли реализовывать эти идеи.

На первом этаже мы собираем источники, кирпичики, из которых складывался конструктивизм, а на втором — то, как движение проявило себя в разных сферах: в кино, на сцене, в отношении к жизни и труду, в совсем новых жанрах и направлениях. Например, Александр Родченко в 1922 году сделал интертитры для фильма Дзиги Вертова, для его «Кино-Правды». В этом же году появился Театр Революции: мы берем большой архив работ у музея театра Маяковского, который стал его наследником. Мы рассказываем про Алексея Гастева, который не называл себя конструктивистом, но его конструирование рабочего движения, в котором смешаны работа, наука, искусство — это близко конструктивизму. Мы говорим про новое отношение к телу, про танец, про биомеханику. Многие истории начались тогда, в 1922 году, и мы старались их все собрать. И конечно, среди них есть и архитектура. В конце 1922 года Московское архитектурное общество объявило конкурс на проект Дворца труда, который стал в началом архитектурного конструктивизма. Мы покажем эскизы Веснина к этому проекту, которые очень похожи на его художественные эксперименты.

— Я вижу несколько линий, по которым может развиваться дискуссия об актуальности конструктивизма. Во-первых, в нем есть много формальных решений и идей, которые до сих пор нас вдохновляют. С одной стороны, то, что умерло — ожить не может. С другой — несколько лет назад в Джакарте хотели выстроить башню Татлина. Мы до сих пор не летаем в индивидуальных летательных капсулах, не освоили воздушное пространство, «верхний фасад» города, о котором говорил Родченко, — а разве нам это перестало быть интересным? Современные художники и архитекторы часто находят вдохновение в том, что было сделано 100 лет назад.

Во-вторых, с философской точки зрения, конструктивизм стремится к рациональному мироустройству во всех сферах жизни. А разве нас сейчас не это волнует? Рациональное потребление ресурсов и информации, организация труда и производства, осознанное конструирование своей жизни. Мне кажется, что сегодня эти идеи как никогда актуальны.

— Нам не хочется, чтобы авангард пугал. Напротив, хочется, чтобы в него влюбились, как это когда-то сделали мы. Одна из идей — наладить разговор с современными художниками, фотографами, архитекторами, мы хотели бы открыть программу резиденций уже во время работы выставки. Мы находимся в замечательном районе, который обладает ярким конструктивистским прошлым, и нам хотелось бы стать центром притяжения для жителей этого района. У нас будут кинопоказы, музыкальные концерты и даже лекции по психологии, потому что в этой области в 1920-х годах тоже были свои открытия. Мы планируем открыть детский центр, программы в котором нам помогает делать куратор детского творческого образования из Британской высшей школы дизайна. Эти программы обязательно будут связаны с творческими открытиями той эпохи. Вместе с издательством ABCdesign мы готовим издательскую программу.

— Это вопрос прецедента. Когда Рем Колхас сделал проект реставрации для музея современного искусства «Гараж» здание кафе «Времена года» в парке Горького, то все начали видеть красоту в 1960-х. Когда я попала в отреставрированный дом Наркомфина, то чуть не расплакалась: вот так это должно выглядеть, таким он был задуман! Это ведь футуристическая архитектура, ей категорически нельзя стареть. Состояние руины не придает ей никакого благородства, патина времени на этих стенах так не смотрится, как на других.

Для промышленного объекта стать культурной институцией — огромное счастье. А придумывать новые функции для довольно сложного и специально оборудованного когда-то помещения — это не так просто. При этом Сергей Чобан и его коллеги по бюро SPEECH поступили как люди, хорошо понимающие наследие и уважающие его. «Зотов» отреставрирован по всем правилам и нормам, и одновременно это будет потрясающая выставочная площадка. Мне как специалисту с этим зданием очень интересно: каждая деталь, коммуникации, какие-то сколы и щербины — все это тщательно сохранено и показано. И как куратору мне с этим пространством тоже очень интересно, потому что круглые залы придают экспозиции свою динамику.

Да, памятников, которые ждут своего часа, еще много, но дорогу осилит идущий. Сделали Наркомфин, сделали «Зотов», потом настанет время и для других объектов. Чем больше будет делаться в этом направлении, тем больше отреставрированных памятников мы увидим.

Центр «Зотов» расположился в архитектурном памятнике — отреставрированном здании Хлебозавода № 5 имени Зотова на Ходынской улице. Он будет развиваться как филантропический проект банка ВТБ по сохранению и развитию культурного наследия авангарда в архитектуре, изобразительном и декоративно-прикладном искусстве.