Под небесами Михаила Нестерова
Выставка Михаила Нестерова продолжает свою работу в корпусе Бенуа Государственного Русского Музея. Корреспондент VTBRussia.ru встретился с заведующим отделом живописи II половины XIX – начала XXI века Государственного Русского музея Владимиром Леняшиным и узнал, как готовилась выставка и влияет ли личность художника на подготовку экспозиции.
– В чем особенность выставки Михаила Нестерова?
– Это очень сложная выставка. Художник Нестеров прожил несколько жизней, был человеком земным, физиологически страстным. Он нес в себе некое многогорбие, был как будто внутренне раздвоен. Будто бы в нем встретились земля и небо. А у таких людей всегда больше проблем. Так было и до революции, и после. Не то, чтобы пришли большевики... и началось. Да, Нестеров прятал картины, передатировал работы. Мол, раньше заблуждался: до 1917-го года ведь можно было. На самом деле проблемы в себе. В советское время в нем произошел фантастический перелом. С портретами Нестеров – другой человек. Для меня, как для специалиста, находить в одном художнике другого – наслаждение. Что там периоды Пикассо по сравнению с нестеровскими стилистическими сдвигами!
– Да, советская Россия не Франция. У нас тут вопрос жизни и смерти стоял.
В движении вверх Нестеров уникален. Он не продолжал древнерусскую традицию, но сумел в станковой живописи создать что-то проникнутое этим пафосом
– Нестеров со своей Сталинской премией – трагический художник. Это ощущается. Премию он получил не потому, что сделал шаг навстречу. Она пришла к нему из-за того, что было принято политическое решение, захотели его поддержать. Он очень самостоятельный человек, индивидуалист. Я это ценю. Когда читаешь его воспоминания, как он ездил по Италии, видно, что просто млел. Но только доехал до границы: «Это все хорошо, но до свидания!».
– И все же в вашей экспозиции две абсолютно не похожие на остальное и совершенно очаровательные итальянские работы.
– Очаровательные! Нестеров – как и Перов – боялся поддаться соблазну. Мол, хорошо, но не для нас. Он считал, что русскому народу нужен русский художник. И сам таким был. Не только Маяковский наступал на горло собственной песне. Хотя Нестеров не наступал, он считал, что идет правильным путем и исполняет свой долг.
– Вот эта индивидуальность художника каким-то образом проявлялась в подготовке экспозиции?
– У таких людей, как Нестеров, у которых есть одна главная идея, другие идеи уходят на второй план. Если Коровин в каждом этюде великолепен, везде сверкает, звенит и подпрыгивает, то Нестеров – совершенно другой. Кроме композиции, ее академического понимания, у него все предполагает вертикаль, восхождение. На словах сказать просто, а написать – трудно, пошлятина может легко получиться. Эта вертикаль и в фигурах.
Нестеров – как и Перов – боялся поддаться соблазну
– Это аукционные подходы! Бенуа сам грешил тем же и получил по полной программе от Бурлюка. А мы не оценщики, мы – ценители. Конечно, у всех свои вкусы. Я, лично, просто живопись люблю. Считаю, что мир создан для изображения.
– Была ли какая-то общая концепция выставки?
– Это выставка монографическая. Бывают и концептуальные. Когда я делаю большую и полную экспозицию, стараюсь показать художника. Здесь не нужно никаких фокусов, должна сохраняться хронология.
– Во время работы были неожиданности?
– Нет, мы же профессионалы. Разве что некоторые вещи видели лет 15 назад, а они пришли немного другие. Или чисто технически: думали на прямой свет повесить, а оказалось, нужно сбоку...
– А что с посещаемостью?
– Самая посещаемая выставка сейчас! Даже если сравнивать с Коровиным. Коровин тоже был очень приятен.
Вообще, он стал художником для гурманов. У него нет открытой левитановской прелести, саврасовской, шишкинской, где абсолютно понятно за что любить. Хотя и там масса тонкостей.
– Но зато у Коровина это невероятное очарование каждой картины буквально сшибает с ног!
– Правда сшибает! Оказалось, действует даже в почти абстрактных картинах. Смотришь на посетителей, такие лица хорошие: что-то видят! У меня Коровин вызывает головокружение. У него есть такая тайна, когда непонятно почему работа настолько прекрасна. Коровину что-то открывалось мгновенно: увидел и понял, что нужно скорее писать. У Нестерова – наоборот. Он относится к другому пути – умозрение в красках, первое – идея. Как обычные люди представляют: сначала пришла в голову мысль, потом одел ее в краски. Здесь всегда можно все объяснить. Потрясающая человеческая сила воли. Нестеров своего неба достиг.
