«Эта выставка — как серия авантюрных романов». Интервью с куратором проекта «Неизвестный Щукин. Не только новое искусство» Алексеем Петуховым

Пушкинский музей 26 ноября открывает масштабную выставку «Неизвестный Щукин. Не только новое искусство», генеральным спонсором которой выступил банк ВТБ. Она будет посвящена коллекции Сергея Щукина, собрание которого стало основой экспозиции Галереи искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков. Кроме прославленных картин Сезанна, Матисса, Дерена, выставленных в необычном контексте, посетители увидят малоизвестные артефакты других культур и цивилизаций, элементы интерьеров особняка Сергея Щукина, расшифрованные архивные материалы и даже библиотеку знаменитого собирателя. Мы поговорили с куратором выставки Алексеем Петуховым о египетских путешествиях Сергея Щукина и его дружбе с Матиссом, о захватывающем архивном расследовании и неожиданных находках в Якутске и Астрахани, а еще узнали, почему свитки старого Китая будут соседствовать в экспозиции с работами Сезанна.

Интрига этой выставки в том, что она рассказывает «неизвестное об известном». Казалось бы, любой, кто интересуется историей нового искусства в мире, свяжет с именем Сергея Ивановича Щукина коллекцию нового искусства. Свяжет Пушкинский музей и Эрмитаж, его главных наследников. Казалось бы, здесь все известно, но и в этой сфере еще вполне возможны открытия. Как выяснилось, дом Сергея Щукина был настоящей сокровищницей артефактов мировых цивилизаций. До революции, при самом Щукине, на виду были только те произведения, которые он сам хотел сделать заметными: в первую очередь коллекция нового европейского искусства как его главная «марка». Но при подготовке выставки мы увидели и Древний Египет, и Восток, и старых мастеров, и иконы, и декоративное искусство, которое всегда было как будто в тени. Мы увидели книги, впервые посмотрели на коллекцию резной сакральной европейской скульптуры эпохи барокко. Недаром этот дом был очень запутанным по планировке, очень многослойным, как манускрипт-палимпсест, на котором каждый что-то стирает и надписывает заново. В доме постоянно делались пристройки, он расширялся и рос не только в современность, но и в древность: самым древним памятникам в особняке Щукина было больше двух тысячелетий.

Да, наша постоянная экспозиция как раз наследница самого заметного и видимого «слоя» коллекции. Мы «пригласим» ее в залы выставки, но только там, где это будет уместно. Поскольку мы знаем по старым фотографиям, что некоторые произведения — например, живопись древнего Китая и искусство Дерена, Сезанна, Ван Гога — встречались в залах Щукинской коллекции. А также мы знаем, что Анри Матисс во время своего визита в Москву очень сильно вдохновился русскими иконами. И мы покажем иконы из коллекции Сергея Щукина и вспомним о том воздействии, которое они произвели на художника. Это будет эпилог проекта. Такие сопоставления делаются впервые. И это всегда строго достоверные, мотивированные, обоснованные встречи.

«Расследование» началось и будет продолжаться, а сейчас нет буквально ни одного произведения в залах выставки, которое не было бы тем или иным образом «обнаружено». Каждый раз это был поиск, исследовательская работа целого экспертного сообщества. У коллег из каждого музея, будь то усадьба Кусково, Музей Востока, Музей истории религии, например, я встречал взаимопонимание, и мы начинали работать каждый со своей стороны, чтобы точно реконструировать ту или иную ситуацию. Эта выставка — коллекция открытий, коллекция впервые найденных, расшифрованных сюжетов, ее можно листать как страницы каталога, переходя от одной интриги к другой. Ее можно сравнить с серией авантюрных романов, которые выходят под похожими обложками, но оформлены каждый раз немного по-разному и называются, например, «Сергей Щукин и Египет», или «Восточные встречи», или «Старые мастера».

Здесь словно две «шкалы». Одну можно назвать пассивной — это аккумулирование опыта, обретение уверенности в музейном деле, потому что к таким проектам нельзя подходить без подготовки. Опыт — это не менее 15 лет собирания информации, это словно подсказывало, какую «дверь» открывать, и очень экономило время и силы. А активная фаза проекта (работа с документами, исследование, подключение связей) началась весной прошлого года. Для проекта такого рода это, в общем, довольно немного, поэтому мы и можем говорить о двух «шкалах».

Разумеется, большие проекты, посвященные Щукиным, — это символ работы Пушкинского музея в начале двадцать первого столетия. В истории музея это завершение славной эры Ирины Антоновой и время деятельности Марины Лошак, которая вывела на новый уровень «культуру знания» о великих московских коллекционерах. Она впервые показала их миру убедительно и масштабно. Недаром выставка «Коллекция Щукина. Иконы современного искусства» была самой посещаемой за всю историю проектов во Франции. Рекордной стала наша выставка «Щукин. Биография коллекции», прошедшая в 2019 году.

Прямая взаимосвязь с нашим проектом здесь в том, что «Биография коллекции» начиналась с образов братьев Щукиных: знатока российских и восточных древностей Петра, знатока старых мастеров Дмитрия, романтика и трагического персонажа Ивана. Там был не один Сергей Иванович, а целых четыре брата-коллекционера. Но мы движемся дальше, мы представим еще и сына Сергея Щукина, Ивана Сергеевича, который мог бы стать и наследником, и продолжателем дела отца. И попробуем реконструировать его взгляд, его интересы, его предпочтения. Это достойный уважения и интереса герой, и мы впервые его выводим на авансцену.

На нашей выставке можно пофантазировать немного на тему того, как могли общаться братья: ревниво относиться к успехам друг друга; может, чему-то завидовать, а чем-то, может быть, делиться; переживать трагедии, принимать ответственность за непродуманные решения друг друга. Например, у брата Сергея Щукина, Петра, была, наверное, одна из самых серьезных коллекций икон. Там было порядка сотни драгоценных предметов. И когда у Сергея Щукина в доме оказывается девять икон, он, очень возможно, идет по стопам брата.

На это вопрос мы, к сожалению, ответить не можем до той поры, пока не найдется хотя бы чуть больше материалов из дореволюционного архива Сергея Щукина. Сейчас мы ощущаем себя как люди в опустевшем доме, из которого скрылись от опасности его хозяева. Трагический образ, но это история нашей страны и наших коллекций. Мы находим необычные, потрясающие предметы и пытаемся понять, кто мог сыграть роль в их появлении в этом доме. Почему, по какой причине они здесь оказались? Наша задача сейчас — спустя столетия попробовать «собрать камни» и эти драгоценные воспоминания. Быть может, где-нибудь в московском подвале, на чердаке или в таинственном архиве найдутся следы тех произведений, которые пока не найдены, или тех историй, которые еще не расшифрованы.

Экспозиция нашей выставки — одновременно музыкальное произведение с несколькими темами и сложное поле реконструкции.

Рассказывать нашу историю можно на нескольких уровнях. Во-первых, чтобы соблюсти верный порядок согласно истории искусства. А во-вторых, чтобы попытаться корректно соотнести это с биографией Сергея Щукина, его братьев и сына. И поэтому сначала зритель как будто войдет в дом и сразу встретится с некоторыми необычными впечатлениями. Ведь на первом этаже дома Щукина висел вовсе не Матисс, а стояла чугунная скульптура каслинского литья «Скачущие черкесы» Евгения Лансере, а среди французских картин была работа Борисова-Мусатова. Удивились — и дальше двигаемся по временной шкале истории искусства.

Начинаем с Древнего Египта, знакомимся с большой коллекцией, соотносим ее с биографией, впечатлениями, событиями на земном пути Сергея Щукина. Затем переходим к цивилизациям Востока. По древности это словно следующая стадия, 12–18 века, культура Китая, Японии, Кореи. В залах они встречаются с произведениями нового искусства из коллекции Сергея Щукина. Это достоверные сопоставления, созданные самим коллекционером. Дальше переходим к старым мастерам Европы 15–18 столетий — Италии, Нидерландов, вспоминаем об увлечении Испанией и о младшем брате Сергея Щукина, Иване, его трагической судьбе: эта часть экспозиции — память о нем и его коллекции.

Потом смотрим скульптуру: у нас получилась небольшая импровизированная капелла из сакральных изваяний европейских мастеров эпохи барокко. Есть потрясающая история с библиотекой: кому не хотелось бы посмотреть на книжные полки в доме Щукина? У нас будет такая возможность впервые в истории. Книги о новом искусстве у Щукина занимали только треть библиотеки. А две трети — это книги о Египте, о Востоке, о старых мастерах, путеводители, монографии о крупных художниках Возрождения…

А затем — керамика и декоративное искусство. С помощью этих работ мы по-новому расскажем о Розовой гостиной — уникальном ансамбле, который создали Щукин и Матисс вместе в 1911 году, рука об руку. Мы часто говорим о сочетании цветов на картинах Матисса, но часто забываем об интерьере, предметах, которые были рядом, а для Матисса они были важны. И мы покажем картины Матисса бок о бок с теми предметами, которые на исторических фотографиях находятся с ними рядом. Скульптура, вазы, комоды, предметы обстановки, казалось бы, абсолютно типичные. Но Матисс, когда играл с этим интерьером, видел их и принимал в расчет.

Вот и мы попытаемся воссоздать это ощущение. Но это еще не конец! Как же в старой московской усадьбе без икон, без религиозной традиции? И одновременно мы не забываем о Матиссе, который и в доме Щукина, и в Москве в целом был потрясен искусством иконописи. Вспоминаем трагическую судьбу икон из собрания Щукина. И заканчиваем рассказом о том, что Матисс выносит из этого опыта и как меняется его язык. Мы показываем эту эволюцию на двух произведениях из нашей коллекции: очень большой картине Матисса и самом маленьком его рисунке из нашего собрания. Но пока оставим это как интригу.

И да, и нет. Каждого художника, будь то художники-импрессионисты, или, например, Гоген, или Пикассо, можно назвать модным, но модным в своем кругу. Импрессионизм был моден среди состоятельных и амбициозных деловых людей, это был уже символ статуса. Гоген был таинственным знанием для избранных, быстро становился знаменитым, но требовал определенной подготовки. А Пикассо был чем-то вроде инвестиции в будущее. Только самые смелые французы тогда говорили: «Покупайте Матисса, покупайте Пикассо».

Это ничем не отличается от ситуации с артефактами других культур и цивилизаций. Например, в России в начале 20 столетия было невероятно актуальным движение национального духовного возрождения, в контексте которого стали реставрировать, собирать, спасать от уничтожения древнерусские иконы. И Щукин здесь находит свой взгляд.

А вот, к примеру, искусство Египта было скорее уделом знатоков, а не общей моды. Эпохи наполеоновских походов и оперы «Аида» — две основные волны интереса к Египту — уже были позади, а гробницу Тутанхамона еще не нашли: египтомания 1920-х годов была впереди. А Щукин, тем не менее, свой собственный диалог с Египтом уже построил.

Кстати, мы делаем вывод, что его взгляд на Египет необычен. Он отличается от взгляда современников, потому что коллекционер ищет вещи грубые, фактурные, выразительные, упрощенные. И они лучше соотносятся с Пикассо, чем с общепринятым аристократическим, утонченным взглядом на древнеегипетское искусство.

А старых мастеров, может быть, он и вовсе не собирал бы, если бы ими не интересовался его младший брат Иван в Париже. Они пришли в его дом от брата, тем не менее он их сохранил, дал им кров — и их история уцелела.

Здесь можно лишь строить предположения. Ведь прямую речь Сергея Щукина мы практически не слышим. Но именно на нашей выставке мы увидим монологи Сергея Щукина во взаимодействии с одной из самых древних цивилизаций — с Египтом. Потому что чудом сохранился дневник, который он вел во время путешествия по Синайской пустыне в 1907 году, после скоропостижной смерти жены. Сугубо трагический момент, очень тяжелый (это еще не конец его испытаний), он ведет по-настоящему исповедальный дневник. Он как раз говорит о простоте традиционной жизни, о том, насколько мы, современные европейцы, изнежены, как нам сложно найти взаимопонимание с древней традицией. Дневник мы впервые расшифровали полностью и снабдили подробными комментариями, впервые публикуем в нашем каталоге от первой до последней строчки. Он того стоит.

Это не единственный понятный сюжет. Были у Сергея Щукина любимые китайские картины, которые он поместил рядом с Дереном, Сезанном и Ван Гогом. Для него представляло огромный интерес сопоставлять статику фигур на китайских классических картинах XVII века с такими же застывшими, таинственными персонажами на картине Сезанна «Пьеро и Арлекин» или картине Дерена «Суббота».

Или интерьерная скульптура, вазы и комоды — если бы они Сергею Щукину не нравились, он, наверное, их «выгнал» бы из интерьеров дома, не дал бы им вместе с Матиссом «жить». И уж если они не любимые, то как минимум интересные и уместные. И они свидетели мысли Сергея Щукина, которая объединяла его собрание в целом.

Наша выставка правда похожа на авантюрный роман. И у каждого авантюрного романа есть свой любимый сюжет, свои любимые страницы. Мне нравится и кажется очень важным произведение, с которого выставка начинается. Это небольшая картина Виктора Борисова-Мусатова «Женщина в саду», она была «опознана» в результате исследования. Ее упоминание впервые встречается в списках национализации, составленных уже после того, как дом покинули его обитатели. Дальше дело техники: проследить ее путь по документам, свериться с коллегами из Астраханской государственной картинной галереи — замечательного музея, который оказался очень отзывчивым, очень понимающим — и вот она, находка! Во всех смыслах эта работа символическая, она связана с новым искусством, ведь и на французских художников Щукин смотрит глазами человека, который знает и понимает Борисова-Мусатова и русский Серебряный век. Эта история ярко демонстрирует, какие ресурсы сохраняются в регионах России. А еще это просто очень красивая и необычная работа замечательного отечественного художника.

Это преимущественно музеи Москвы: Государственный музей Востока, Музей архитектуры имени Алексея Щусева, музей-усадьба «Кусково», Музеи Московского Кремля, еще Академия художеств (там оказались комоды и вазы из щукинского дома).

Это Петербургский музей истории религии. Это наши уважаемые партнеры из Государственного Эрмитажа. Они оказали нам большую любезность и предоставили одну из картин Матисса, которая была нужна для реконструкции. Музеи регионов России — это Астрахань, Махачкала (замечательная интерьерная скульптура из щукинского дома) и Якутск. Там самая загадочная работа — это буддийская икона-танка, которая была помещена у Щукина вместе с русскими шитыми иконами и произведениями старых мастеров: необычный ансамбль!

А главное, это, конечно, наш Пушкинский музей. Потому что у нас — и Египет, и европейская скульптура, и старые мастера, и новое искусство. Книги — это наша научная библиотека. А документы — наш отдел рукописей. Все «ключи» в основном лежат у нас. Мы как раз покажем, как — образно — выдвинули наши ящики, раскрыли наши папки и, сопоставляя документы друг с другом, нашли верную нить, чтобы материализовать ее в целом наборе произведений.

Когда 20 лет назад мы отмечали 150-летие Сергея Щукина, наш музей сделал довольно скромную, но важную выставку под названием «Выбор коллекционера». Только из нашей коллекции, только новое искусство. Это был момент символически важный, поскольку именно тогда наш музей закрепил добрые дружеские отношения с семьей Щукиных. Именно тогда его внук Андре-Марк Делок-Фурко приехал сюда – со щедрыми дарами, — как уважаемый герой вошел в наши залы и получил постоянный пропуск нашего музея. Двадцать лет он наш друг, можно сказать, наш сотрудник.

Андре-Марку я сразу рассказал о новом проекте, а он придумал и подарил идею эпилога выставки, связанную с Матиссом. И именно благодаря ему выставка завершится именно так. Андре-Марк очень хочет вместе со своей супругой Кристиной Делок-Фурко приехать на открытие. И может быть, сам Щукин будет показывать выставку Щукина и рассказывать о Щукиных в Москве, где, собственно, история Щукиных развернулась более столетия назад. В этом году Сергею Ивановичу 170 лет, так что юбилей дедушки — это хороший повод для внука появиться у нас.

Напоследок я хочу сказать, что выставка будет разговаривать со зрителем. Ее можно читать, на ней масса текстов, будет и путеводитель. Мы очень надеемся, что нашу выставку будет несложно понять, ведь она очень хочет поделиться открытиями, пригласить к размышлению и к дальнейшим находкам, потому что многие из них еще ждут нас впереди.