Бояре с мобильниками
22 мая 2012
Баритон Мариинского театра Алексей Марков: «У нас очень современный «Борис Годунов!»

График баритона Алексея Маркова, как у всех востребованных артистов, расписан на несколько лет вперед. Но Алексей старается соблюдать баланс. Полгода он отсутствует в России, выступая за рубежом, но всегда возвращается в родной Мариинский. В новой постановке оперы «Борис Годунов» британского режиссера-экспериментатора Грэма Вика Алексей Марков исполнил партию Щелкалова. Премьерой «Бориса Годунова» открывается фестиваль «Звезды белых ночей». Накануне премьеры Алексей Марков встретился с корреспондентом vtbrussia.ru.
– Алексей, Грэм Вик – очень специфический режиссер. Как вам с ним работалось?
– Отлично! С ним легко. Грэм Вик, при том, что он великий режиссер, очень простой в общении человек, очень позитивный, улыбчивый, очень френдли. И, что важно, он очень спокоен на репетициях. Спокоен и миролюбив.
– Он как-то нагружал артистов психологической работой над ролью? Или требовал только исполнения?
– Нет, особенно не загружал. Я эту партию пел несколько лет назад в «Метрополитен-опера», где ее ставил режиссер Стивен Водсворт. Вот он, как говорится, копал очень глубоко. Вызывал меня на индивидуальные встречи, мы с ним в течение часа говорили о моей роли, о персонаже, о его характере. При том что мой Щелкалов не центральный персонаж.
– Он, конечно, не центральный герой, но он важен как носитель идеи: «Соглашайтесь на этого правителя, иначе потом хуже будет».
– Безусловно. В тексте Пушкина он глубже, чем в опере. А в спектакле у него другая функция. Он – носитель информации, не более. У него два очень красивых монолога. Особенно тот, когда он выходит к народу и сообщает, что Борис не соглашается на царствование: «Стонет земля, Руси нужен царь». И призывает всех молиться за то, чтобы Борис согласился. То, что это самое красивое место в опере, отмечают все без исключения режиссеры. Я помню, как Стивен звонил Валерию Гергиеву, и разговаривал с ним о том, почему именно у Щелкалова такой красивый монолог…
– Гергиев ответил?
– Не знаю, если честно.
– А вообще, как вы считаете, какова главная функция оперного исполнителя? Только исполнять? Или разделять точку зрения героя, быть с ним…
– Разделять точку зрения любого персонажа невозможно. Нам очень часто приходится играть таких негодяев, что речи о понимании их поступков и деяний просто не может быть. Другое дело, что иногда приходится влезать в шкуру данного персонажа, и где-то его понять: что он чувствует, что им движет. И даже если не принимаешь этого, то приходится снизойти хотя бы на время действия спектакля… Если говорить о Щелкалове, для меня в этой партии никакого психологизма нет. Только функция: «Молитесь за Русь». Ни подтекста, ни сверхидеи, особенно политической, я в нем не вижу. Достаточно простой персонаж.
– Считается, что «Борис Годунов» – одна из самых популярных русских опер на Западе. Как вы думаете, почему?
– Это похоже на правду. За границей ее действительно много ставят. Наверное, потому что «здесь русский дух, здесь Русью пахнет». В ней есть царь, колокола, бояре – все то, что так нравится иностранцам.
– Думаете, только внешнее привлекает иностранных постановщиков? А как же идеи, которые Пушкин в свой текст вкладывал?

– Владимир Мирзоев недавно снял фильм «Борис Годунов». Действие разворачивается в Москве-сити…
– У нас тоже все очень современно. Мобильники, новые русские, ОМОН. Что ж, это очевидная параллель.
– А как вы относитесь к таким переносам? Недавно я разговаривала с одной вашей коллегой по Мариинскому театру, которая призналась, что ужасно скучает по костюмной, классической опере.
– Мы все скучаем. Сейчас модно переносить действие во времени, все менять. Редко попадаешь в традиционную постановку. На долю нашего поколения певцов, тех, что последние 10-20 лет поют, выпало принимать участие в переосмыслении классических оперных сюжетов. Но мы все надеемся, что это скоро закончится. Мне кажется, народ уже затосковал по красивому театру. Думаю, еще лет пять-семь, и мы вернемся обратно. С другой стороны, я когда-то был довольно жестким противником изменения классического репертуара. Но вот представьте, что во всех театрах мира идет одна и та же постановка. И «Евгения Онегина» во всех театрах мира играют в одних и тех же костюмах, одних и тех же мизансценах. Наверное, было бы скучновато. Мир динамично развивается, и у современных людей другие потребности. Им хочется чего-то более живого, подвижного, похожего на жизнь. Одним словом, я сам с собой не могу договориться. Когда видишь плохие постановки, думаешь: «И зачем это надо было?». Когда смотришь интересные, – так и замечательно. Главное, наверное, чтобы не было на сцене пошлости, когда Онегин с Ленским целуются или герои занимаются на сцене сексом. Этого не нужно.
– Зато у спектакля растут рейтинги, продаются билеты, заполняется зал. Все же взаимосвязано.
– Придумывать такие выкрутасы, это все равно, что подрисовывать портретам классиков фломастером усы. В балаган оперу превращать нельзя. Она должна оставаться высоким искусством. Тогда все остальное возможно.
– Что для вас является показателем успеха?
– Востребованность.
– Участие в Зальцбургском фестивале было для вас поворотным событием в карьере?
– Конечно, Зальцбургский – выдающийся фестиваль. Но я бы не сказал, что если спел на нем, то сразу вошел в топ. Да, престижно участвовать. Для певца это большое достижение. Но в любом случае кроме Зальцбургского фестиваля много чего есть.
– А какие свои значительные профессиональные события, кроме Зальцбургского фестиваля, вы можете назвать?
– Много их уже было. Первый международный конкурс, первое выступление в Мариинском театре, первое выступление на Европейской сцене – во Франкфурте, я Томского из «Пиковой дамы пел», первое выступление в «Мет»… Вот, кстати, это выступление было очень важным. После него все поменялось. Я спел там в 2007 году князя Андрея Болконского из оперы «Война и мир», и сразу поступило множество предложений от крупнейших международных артистических агентств, театров…
– К слову, о международных агентствах. В Европе и Америке опера – это давно бизнес. В России мы себе не можем позволить, как футбольные клубы покупают игроков, покупать ведущих оперных артистов. Мы намного от Европы отстаем?

– У вас есть любимая зарубежная сцена?
– С точки зрения организации работы театральных цехов – все зарубежные театры находятся на очень высоком уровне. А вот публика – разная. Но большую роль играет репертуар. Например, русскую музыку не всегда так хорошо принимают, как итальянскую. Я пел «Евгения Онегина» во многих странах. Да, оперу эту знают. Да, аплодируют. Но так, без экстаза. А если в тех же странах спеть, к примеру, «Трубадура» Верди – вот будет реакция, так реакция. Переполненный зал встает. Американская публика, кстати, потрясающая, всегда очень живо реагирует. Американцы могут засмеяться там, где даже нам не очень и смешно. Выступление в Австрии – всегда праздник. Там оперных певцов настолько любят, что если прийти в ресторан, и сказать, что ты поешь, – тебя сразу уважают, обожают и угощают. Тотальная любовь, абсолютная.
Медиагалерея (1 виртуальный тур)
-
13 апреля 2021 года
«Любителям ТикТока понравится» Выставки ЖивописьИнтервью с куратором выставки «Преображенная природа» в Русском музее Сергеем Кривонденченковым
-
12 апреля 2021 года
«Культурный гид» по выставке Роберта Фалька в Третьяковской галерее Выставки ЖивописьВ роли ведущей — Галина Тюнина
-
9 апреля 2021 года
Русский музей предлагает вам проверить свои знания в области пейзажной живописиВыставке «Преображенная природа» — посвящается
-
8 апреля 2021 года
«Выставки помогают расслабиться в свободное время — и я всегда за такую активность» ВыставкиКарен Хачанов — о жизни за пределами корта, семье и карьере