Роман в театре

15 июня 2012

Никита Тюнин: «У мистификации свои законы. Мы лишь следовали им»

– Включение в репертуар спектаклей, появившихся из самостоятельных актерских работ, в вашем театре стало в своем роде традицией...

– Да, у нас действительно есть такая традиция. Многие спектакли возникли именно так. Например, «Носорог», «Дом, где разбиваются сердца», «Он был титулярный советник», «Русский человек на rendez-vous», «Рыжий».

– В «Театральном романе» ты не просто актер, но и ассистент режиссера. Это твой первый опыт в таком качестве?

– Да, это первый опыт.

– Этот опыт позволил тебе взглянуть на актерскую работу с другой стороны?

– Когда ты занят не только работой над своим образом и своими сценами, но и принимаешь участие в формировании спектакля как единого целого, ты узнаешь об этом спектакле практически все, видишь его в целом и потому оцениваешь все несколько иначе – с точки зрения необходимости и пользы для общего дела.

– Повторить опыт не хочется?

– Только с позиции помощи партнерам, режиссеру и спектаклю.

– Для Кирилла Пирогова «Театральный роман» – тоже первый опыт в качестве режиссера?

– Не совсем. Несколько лет назад мы с Олегом Ниряном – актером нашего театра – готовили для самостоятельного показа сцены из романа «Петербург» Андрея Белого. Обратились к Кириллу, и он здорово нам помог как режиссер. Показ получился очень интересным. Так что когда мы взялись за «Театральный роман», то полностью доверились его режиссерскому чутью.

– Говорят, у вас в театре довольно часто спектакль – плод совместного творчества.

– Над постановкой всегда работает ансамбль. А режиссер определяет ее дух, задает атмосферу, общее направление движения. Но его видение всегда воплощается только общими усилиями команды, работающей над спектаклем.

– А не было соблазна сделать сатиру на самих себя?

– «Театральный роман» все-таки не сатира. Булгаков не ставил себе целью высмеять Художественный, да и какой бы то ни было театр. Он, скорее, осмысливал с помощью прозы историю своих отношений с Художественным театром – сложных, противоречивых, многогранных. И мы вслед за автором пытаемся не смеяться, тем более – не высмеивать, а размышлять о театре, о профессии, о своем отношении к ней.

– В спектакле некоторые актеры играют сразу нескольку ролей. Это обычная практика или особенность «Театрального романа»?

– Мы действительно практикуем это в некоторых спектаклях. Но в данном случае сам автор дает нам такое право. «Театральный роман» – обширная галерея портретов. На его страницах сталкиваешься с десятками персонажей, настолько ярких, что они буквально «просятся» на сцену. Физически невозможно назначить актера на каждую, подчас, эпизодическую, на пару минут, роль. А с другой стороны, для актера это интереснейшая задача – создать несколько непохожих образов или собирательный образ из нескольких в одном спектакле. У нас в постановке и так заняты 27 артистов.

– Это много?

– Это очень много! Но персонажей еще больше – их 50. Поэтому практически каждый артист играет в спектакле по две роли. А некоторые даже три, четыре.

– Сейчас идут премьерные спектакли. Продолжаете работу над постановкой?

– Разумеется. Работа над спектаклем не может закончиться, пока он живет. А премьерные показы – это процесс рождения, первые шаги постановки, требующей постоянного внимания и труда.

– Ваш театр занимает совершенно особое место, им все всегда восхищаются, начиная от зрителей, заканчивая критиками. И каково работать в таких условиях?

– Если посмотреть статьи о «Театральном романе», то они противоречат этому утверждению. Далеко не все восхищаются и не всегда. Как известно, театр – самая сложная машина на свете, и не может вызывать однозначных оценок. Конечно, приятно чувствовать восхищение и благодарность публики. Но это не должно ни расслаблять, ни вызывать эйфорию.

– Есть ощущение, что первый и второй акты отличаются друг от друга. По-разному шла работа или дело в действии?

– В театре дело всегда в действии. Разумеется, работа над актами, над отдельными сценами выстраивается очень индивидуально. Но в данном случае дело еще и в природе романа, в композиционном построении спектакля.

– А кто придумал заканчивать спектакль цитатой из «Мастера и Маргариты»?

– Нам не пришлось ничего придумывать. Булгаков считается автором мистическим. А у мистификации свои законы. Мы лишь следовали им.