Игра в молчанку

Спектакль «Моряки и шлюхи» «Мастерской Петра Фоменко» идет уже почти год. 8 октября и два последующих дня посмотреть его смогут не только счастливые обладатели билетов в театр, которую поддерживает Банк ВТБ, но и все посетители сайта VTBRussia.ru. Хореографическую постановку с провокативным названием одобрил сам Петр Наумович Фоменко. Парадокс: актеры театра, который славится своей правдивой интонацией и тонкими психологическими нюансами, выходят на сцену и ничего не говорят! Все действие занимает движение. Корреспондент VTBRussia.ru встретился с идейным лидером этого движения – хореографом Олегом Глушковым.

Бах ушел, а Вивальди остался

Звезда Олега Глушкова взошла после премьеры фильма «Стиляги» Валерия Тодоровского. Оправдывая свою репутацию первооткрывателя, Дедала, дающего талантам крылья, Валерий Тодоровский в «Стилягах» выпустил в мир не только замечательную плеяду молодых артистов, которые все стали звездами, но и создателя танцевальной пластики этого стильного фильма хореографа Олега Глушкова. Зрители с радостью погрузились в игру в стиляг и принялись разучивать давно забытые танцы. Вечеринки в стиле «Стиляг» вот уже несколько лет воспринимаются как эталон молодежного развлечения. Впрочем, Глушков стремиться в своих работать создать не моду, а стиль. В новом спектакле «Мастерской» поиски выразительности начинаются с рискованного заголовка, который сразу уводит хореографическое повествование за рамки не только соображений моды, но и, в некотором смысле, морали.

– «Моряки и шлюхи» – несколько провокативное название для «Мастерской Петра Фоменко». Оно ваше?

– Да, мое. Меня не то чтобы отговаривали, но несколько раз спросили, точно ли я этого хочу. Но поскольку давления не было, ответил да, именно так нужно назвать постановку.

– Сложившиеся артисты обычно не очень любят пускаться в эксперименты…

– Нет, фоменки не боялись. На сцену выходят артисты театра слова и произносят за весь спектакль одну фразу. На мой взгляд, это очень смелый поступок.

– А вы сами-то не боялись за это браться?

– Это было интересно. Я чувствовал открытость со стороны театра, со стороны артистов. И любопытно было, что получится.

– Вы не раз признавались, что в ваших проектах первична музыка. Так ли обстояло дело с «Моряками и шлюхами»?

– Возможно. Но здесь все началось с музыки, которая в итоге в спектакль не вошла. Сначала был Бах, потом возникла тема – моряки и шлюхи, и Бах ушел. Пришел Вивальди и за ним все остальное. Первичным был второй акт. А за ним возник первый.

– «Моряки и шлюхи» – спектакль без сюжета. Но у вас есть сквозная идея?

– Сквозная идея и сюжет – разные вещи. Сюжета как такового, событийного, там нет. Герой куда-то пошел, с ним что-то случилось – этого, конечно, нет. Но есть эмоциональная драматургия, которая важнее.

– И в чем суть этой драматургии?

– В самих человеческих проявлениях. И моряки, и шлюхи – все это относится к жизни, к ее проявлениям – не всегда нравственным и высоким, но, тем не менее, человеческим. Я ни в коем случае не идеализирую профессии, не в них тут дело.

– Сложно ставить «балет» в драматическом театре?

– Для меня вообще ставить танцы – очень просто. А сложно как раз что-то другое. Сложно найти что-то особенное в этих танцах, сделать так, чтобы они перестали быть просто танцами.

– В какой момент вы понимаете, что нашлось?

– Это может не произойти вообще, а может произойти сразу. Может произойти на репетиции, а может – на спектакле. А может – после спектакля, а на спектакле нет.

Соковыжимание

Получив признание за работу в фильме «Стиляги», Глушков свой шанс не упустил. Московские театры буквально дрались за него, и он успел поработать, кажется, со всеми. Антреприза, мюзикл, пластические эксперименты – чего только нет в послужном списке Глушкова. И наконец, Олег Глушков стал ставить на академических площадках. Этой весной, например, вместе с режиссером Василием Бархатовым открывал оперой «Русалка» новую сцену Мариинского театра. С артистами «Мастерской» Глушков успел поработать уже несколько раз. Интересно, что с Игорем Войнаровским – исполнителем одной из главных ролей в картине – Глушкову пришлось поработать в «Мастерской Петра Фоменко» дважды. Если в спектакле «Алиса в Зазеркалье» хореограф выступил постановщиком сценических движений, то в «Моряках и шлюхах» он уже стал режиссером.

– В спектакле участвуют как самые опытные актеры, так и совсем молодые. Но для всех хореографический спектакль в новинку. Разница между стариками и новичками вам была заметна?

– Здесь конкретные люди, и вот с конкретными людьми мы работали. И дело не в том, что кто-то из них в театре двадцать лет, а кто-то год. Каждый работал по-своему. У нас и кастинга как такового не было: просто пробовали, потанцевали с одним, с другими. Так все и подобрались. Компания сложилась, и стало понятно, что будем не только заниматься, но и создадим спектакль.

– То есть, как всегда, началось все с этюдов?

– Было мое предложение, которое прорастало в артистов. Потом их предложение, которое прорастало в меня. Не то чтобы я пришел и сказал: «Делаем два шага вправо, потом три – назад». Хотя в спектакле много постановочных вещей. Но есть те, где был определен только принцип. Была только генеральная линия, которая, хотелось бы, чтобы длилась на протяжении спектакля. Вправо, влево, взлеты, падения – все это решалось в процессе. Например, когда Полину несут. Как там точно все сделаешь раз и навсегда – ведь берут ее каждый раз по-новому?

– После ваших репетиций артисты выходили выжатыми как лимон. Что вы с ними делали?

– Все артисты работали очень честно, и в этом смысле они все большие молодцы. Спектакль идет почти год, а они все держатся в отличной форме. Мы проводим регулярные уроки, артисты занимаются с моей помощницей. Она их держит в очень строгих рамках, спуску не дает.

– У вас нет сейчас желания что-то менять?

– Идеи, конечно, есть. Но во время сезона довольно тяжело что-то менять, технология репертуарного театра не позволяет. Хотя, уверен, что-то мы все-таки изменим. Теперь у актеров новые спектакли, совсем другая занятость – нет той «зеленой улицы», которая была в начале подготовки к спектаклю. Когда были и артисты, и помещение, и сцена.

– Один критик заметил, что спектакль «Моряки и шлюхи» с тем же успехом могла поставить и труппа танцовщиков. Что вы думаете на этот счет?

– Может быть, и могла бы. Но мне хотелось делать спектакль конкретно с этими людьми. У нас здесь нет составов, и если кто-то заболеет – тьфу-тьфу-тьфу, – не знаю, что будем делать. Замен-то нет. Хотя я театральный человек и понимаю, что прокат спектакля предполагает какие-то точные вещи. Если один человек не сможет – не понимаю, что делать в этой ситуации.

– И все равно непонятно, зачем вообще в драматическом театре хореографический спектакль? Вы как-то для себя это формулировали?

– Если бы я ответил на вопрос, зачем в «Мастерской Петра Фоменко» нужен хореографический спектакль, я бы точно не стал им заниматься. У меня нет ответа на этот вопрос. Ну зачем одному нравится арбуз, а другому свиной хрящик?